Новая азербайджанская регулярная армия поражает высокой дисциплиной. Солдаты препятствуют съемке на фотокамеру: «Нам нельзя. Не надо, пожалуйста. Только с разрешения командирского состава». Но все равно с отдаленного расстояния мне удается сделать несколько фотокадров расквартированных в Губадлы солдат.
Полностью расчищенный Губадлы напоминает хорошо эшелонированную в инженерном отношении, укрепленную линией сопротивления опорную точку сбежавшего армянского гарнизона. Город превратили в прах. Образ Губадлы врезался в мое подсознание в образе высоких гор, скрепленных в одно целое с большими рукотворными бетонными глыбами. Словно это естественное оборонительное пространство сотворено небесами для вечной войны.
Солдаты просят не снимать. Но я не послушался. И снял их издалека
И в войне против исконно тюркских и персидских топонимов Карабаха армянская фальсификация натолкнулась на непреодолимое препятствие – город Губадлы, который даже по свидетельствам средневековых армянских источников носит имя сасанидского царя Губада Первого. Причем с пятого века с рождества Христова! Но это не помешало армянской оккупационной власти сразу же после аннексии Губадлинского района сменить исконное персидское название. Южнозангезурский район назвали Санасаром. В честь незаконнорождённого армянского Геркулеса, которому армянские мистификаторы придали историю Посейдона, чудеса Моисея и снабдили в придачу исламским конем Бураком. От плагиатора Санасара якобы и берет свое начало род сасунских царей.
Со дня реализации концепции поглощения Южного Зангезура Ереван начинает активное заселение наряду с Зангиланом и Губадлы. Хотя сам город до последнего времени оставался укрепрайоном, в котором стояла разветвленная группировка войск. Армяне успели заселить сирийцами всего лишь Ханлыг. Отсюда до предгорного села Гюлябирд Лачинского района стоят одни опустошенные села.
«Наденьте бронежилет, прошу вас. Опасно. Армяне стреляют. Вчера была неспокойная обстановка в Гадруте. Да и к нам просочились диверсанты», - обращается ко мне майор полиции, заместитель коменданта Губадлинского района.
Признаться, с ранней молодости, после службы в горной пехоте не приходилось носить бронежилеты. Но ведь пуля – дура и непременно виноватого найдет. С тяжелым грузом на плечах вместе с солдатами мчимся в направлении Лачинского района, а перед глазами пробегают одни за другими картинки развалин многочисленных сел, потускневших камней, мертвой земли…
Вот мы и приехали в Гюлябирд. Столько раз это село с непростой судьбой переходило из рук в руки – то включалось в состав Шушинского уезда, то становилось частью Зангезура, а сейчас всего лишь завораживает своим колористическим богатством плато в предгорьях, куда забегает речка Хекери. Гюлябирд – какой-то крохотный выбитый осколок из прежней жизни среди кладбищенской тишины. А над селом возвышаются заснеженные склоны гор Гориса. Мост, ведущий к селу, а дальше в армянский Горис, разрушен прицельным артиллерийским огнем во время недавней войны, чтобы прервать единственный путь сообщения с Арменией.
С заместителем коменданта у села Гюлябирд
«Нам не повезло, - признается один из азербайджанских солдат, занявших боевую позицию в селе. - Заселенные сюда сирийские армяне еле сводили концы с концами. Здесь царит нищета». Но солдат не жалуется на продовольственное обеспечение из Баку.
- Армяне стреляют? – задаю привычный вопрос.
- После окончания войны все спокойно. Скучаем.
Прощаюсь с моими путеводителями из Губадлинской комендатуры. И путь мой лежит к знаменитому Лачинскому коридору, соединяющему нагорную часть Карабаха с Арменией. После Московского соглашения Армения освободила Лачин, однако 5-километровый коридор остался на 5 ближайших лет под контролем российских миротворцев. До строительства новой дороги из нагорной части Карабаха в Армению. Которая будет построена в течение трех лет. Из Гюлябирда до коридора около 30 километров.
Через несколько километров начинается глубокая горная долина с огромными непроходимыми скалами. Постепенно горы Карабахского хребта начинают подниматься. Едем вдоль сложенных коричневых гряд. В некоторых частях произрастают лиственные леса. Труднопроходимая дорога пролегает через эти леса.
«Зимой по этой дороге не проехать», - невольно вырывается из уст. И перед нами возникают силуэты солдат, которые по долгу службы направляют на нас автоматы. Я еще не знаю, азербайджанские это солдаты или армянские. Но прислушиваясь к внутреннему голосу, начинаю говорить с одним из них на азербайджанском языке. Сверлит меня пытливым взглядом. Благо водитель нашей редакции, смышлёный Гусейн, успел вовремя надеть теплый бушлат азербайджанского офицера. Напряженность спадает, и неразговорчивые солдаты открывают нам путь к карабахскому перевалу. Лесная дорога переходит в каменистый серпантин. На следующих негласных постах и боевых позициях нас встречают более дружелюбно. А один из бойцов, приняв нас за высокое начальство, отдает честь.
С восхищением взираю на великолепную горную панораму. Захватывает дух, когда смотришь вниз, порой машина еле ползет по зимней слякоти. Местами дорога не только трудна, но и опасна. Однако поздно сожалеть. Последний крутой подъем. И несколько метров разделяют нас от военного поста российских миротворцев у въезда в коридор. Наше неожиданное появление вызывает изумление на лице российского солдата. Но встречают нас весьма любезно и дружелюбно.
Пост российских миротворцев у Лачинского коридора
- Конечно же, вы можете проехать, но, видимо, вы не слышали о последних событиях? – вежливо спрашивает солдат.
- Что случилось? – не скрываю своего удивления.
- Там снова неспокойно. В целях безопасности не советуем вам проезжать в ту часть. Опять боевые столкновения. Мы не гарантируем сейчас вашей безопасности.
Чуть позже узнаем подробности о проведенной азербайджанскими подразделениями боевой операции по зачистке террористов в нескольких селах Гадрутского района. Опять до мира далеко. После некоторого раздумья принимаю нелегкое решение – проехать в Кельбаджар и уже оттуда в Лачинский коридор.
- Может, к тому времени стихнет? – задается вопросом российский солдат, разводя руками.
Едем! В Кельбаджар!
