Так хочется надышаться свежим, чистым и свободным воздухом Карабаха. Вдохнуть его как можно глубже. Здесь не осталось ничего, кроме следов насилия и этого хрустального воздуха. Снега еще мало, но издалека, из равнинного Физули видны заснеженные, словно покрытые инеем, вершины Гадрута. На туманном беловатом небе ни одного облака…
Золотое кольцо Карабаха
Вот он – бриллиант на золотом кольце Карабаха. Давным-давно, в забытые советские годы, известный армянский актер Ваграм Папазян, перебравшийся в начале 1920-х годов со своей труппой в СССР, не скрывал значимости Гадрута для армян: если Карабах – это золотое кольцо, то Гадрут - бриллиант в этом кольце.
Освободив Карабах, Азербайджан надолго решил проблему безопасности равнинной его части. Горы над Гадрутом – естественная неприступная крепость, позволяющая сохранять превосходство над азербайджанским коридором, пролегающем по равнине. Именно сохранив за собой Гадрут, армянскому бандитскому корпусу Фомы Назарбекова, Андраника и Мовеса Силикяна удалось в 1918 году оттеснить освободительную турецкую армию, вступившую в Зангезур и на левобережье Араза, чтобы спасти от истребления мирных азербайджанцев.
Гадрут – ворота в нагорную часть Карабаха. Едем по разбитым недавней войной грунтовым дорогам к заснеженным взгорьям. Подбитые армянские танки, лохмотья военной амуниции и спешно сооруженные оборонительные сооружения – немые свидетели недавних ожесточенных ближних боев.
Ворота в Нагорный Карабах открыты, но какой ценой?!
Реинкарнация или парамнезия, но порой прочитанное на бессознательном уровне воспринимается как часть собственной жизни. В памяти всплывают отрывки из романа Эльчина, повествовавшего о свирепствовавшей в Гадруте в 20-х годах прошлого века эпидемии чумы. Здесь развернулась неистовая трагедия - большая часть населения этого горного, обособленного карабахского поселка стала жертвой ворвавшегося черного ангела. Он снова вернулся, этот черный ангел. И снова тень смерти нависла над Гадрутом. Мысли прерывает новый комендант района – представитель Ходжавендской полиции - упраздненный ныне Гадрутский район вошел в состав исторического Ходжавенда.
- А когда же будет переименован Гадрут? – спрашивает комендант у сокрушенного, как и оккупационная армянская армия, недавнего указателя города. Полицейский пытается найти в топониме армянское происхождение.
Долго рассказываю о топониме «Гадрут», где нет и намека на армянские истоки. Историческое название местности – Гадуруд заимствовано из персидского языка и означает - между двумя реками – южной и северной. Армянские историки настаивают на других определениях, как всегда, утопая в дебрях дохристовой истории. Армяне называют Гадрут – Дизаком или Гетахатом. Странно, но в период оккупации блуждающие среди мифов древнеармянского царства политики не решились на переименование Гадрута. Возможно, из-за неопровержимости очевидных фактов современной истории. Новая жизнь в Гадруте началась после прихода русских, и большинство населения села, которое в советское время стало поселком, составляли армяне. Хотя изначально и до самой оккупации в поселке жили и азербайджанцы.
Однако сейчас полностью армянизированный за четверть столетия оккупации поселок принимает облик азербайджанского города. Проезжаем мимо большого постера, установленного на въезде в Гадрут: портрет Ильхама Алиева и Тайипа Эрдогана, символизирующий наступление новой эпохи в истории края. Как и сто лет назад, в дни незабвенного победоносного освободительного марша великой Кавказской армии, в Карабахе гордо реют флаги Азербайджана и Турции.
Прямо в центре стоит небольшой двухэтажный домик с открытыми зелеными воротами. На них странная надпись – военная полиция. Осторожно захожу во дворик. Похоже, бывший хозяин этого жилища занимался ремонтом советских автомобилей. Прямо изобилие запчастей для советских «Жигулей». Об иномарках среди «артсахской» нищеты и не помышляли. Захожу в дом, но здесь нет никакой полиции. Видимо, съехали. Зато осталась утварь прежнего хозяина – мебель, посуда, детские игрушки… Увидев игрушки, почувствовал неимоверную душевную боль, ком к горлу подступил. В углу вдребезги разбитое стекло… Судьба этой семьи, как и сотен тысяч азербайджанских беженцев, схожа с этими осколками. Что же наделали авторы большого пожара в этом исторически неспокойном мятежном крае?!
- Возвращаются ли армяне в Гадрут? Много пишут о возвращении беженцев в Нагорный Карабах? – спрашиваю о самом главном молодого коменданта.
- Пока нет. Они ушли, оставив все свои вещи. Видимо, не верили до конца, что город падет. Точно так же и мы уходили в 1993-м из Физулинского района. Мы тоже не верили…
Молодой комендант – родом из Физули, маленьким мальчиком он на груди своей матери в слезах покидал родные места. Около десяти лет с семьей ютился в товарных вагонах, пока семья не обрела достойного человеческого жилья. Сотни тысяч азербайджанцев, в одночасье, оставив все имущество, преследуемые разбойничьей армянской армией, бежали со своих исторических земель, спасая себя и детей.
А сегодня во многих квартирах гадрутских армян расквартировались регулярные азербайджанские войска. Жить-то где-то надо.
Подъезжаем к центру Гадрута, превратившегося ныне в большую солдатскую казарму. Повторяется история двухвековой давности, ведь именно здесь военная суета Полтавского полка царской армии нарушила тишину размеренной провинциальной жизни. К комендатуре мчатся тяжеловесные военные грузовики, а солдаты спешат на святой развод, который собирают перед маленькими гадрутскими хижинами. Необычная для восприятия картина.
Иду собственными ногами к военной полиции
Прямо в центре стоит небольшой двухэтажный домик с открытыми зелеными воротами. На них странная надпись – военная полиция. Осторожно захожу во дворик. Похоже, бывший хозяин этого жилища занимался ремонтом советских автомобилей. Прямо изобилие запчастей для советских «Жигулей». Об иномарках среди «артсахской» нищеты и не помышляли. Захожу в дом, но здесь нет никакой полиции. Видимо, съехали. Зато осталась утварь прежнего хозяина – мебель, посуда, детские игрушки… Увидев игрушки, почувствовал неимоверную душевную боль, ком к горлу подступил. В углу вдребезги разбитое стекло… Судьба этой семьи, как и сотен тысяч азербайджанских беженцев, схожа с этими осколками. Что же наделали авторы большого пожара в этом исторически неспокойном мятежном крае?!
Колокольный звон в армянской церкви
Заглядываю во все дома, не занятые солдатами. Но наши солдаты – молодцы! Ни намека на мародерство. Остались даже ковры на стенах. А почти в каждом доме баллоны с маринованными овощами – заготовками на зиму. Неужели кто-то в нашей жизни еще может так осмелиться, чтобы поведать Господу о своих планах на завтрашний день?!
По скользкой снежной тропинке подхожу к армянской церкви Св. Арутюна. У входа надгробные камни настоятелей начиная с конца девятнадцатого века. Вошел и в саму церковь, пытаясь найти церковную свечу. Но для меня, гностика, это, скорее, оккультный ритуал, свидетельство причастности к божественному свету. Во время путешествия в Карабах в 2005 году, о чем писал в своем первом дневнике, я посетил церковь Казанчецоца в Шуше. И поставил свечку с мольбой о скорейшем окончании войны и примирении двух народов. Однако сразу по возвращении в Баку замыслившие против меня вендетту спецслужбы начали в контролируемых СМИ гнусную кампанию лжи и клеветы. Писали, что ставил я свечку в армянской церкви в память о погибших армянских солдатах. Встретил эти обвинения молчанием, ибо и армянская церковь в моем понимании - святой Дом Божий, который мы обязаны оберегать и почитать. Чем отвечать невежеству и мракобесию? Какими аргументами?У могил армян-настоятелей
Не нашел свечи, но обнаружил церковные колокола. И я стал, наверное, первым звонарем в армянской церкви в азербайджанском Гадруте, который воспроизвел колокольный звон. Так хочется стать благовестником, провозгласив трепетный мир на этой земле, обагренной кровью стольких жертв…
И словно в унисон с моими грустными мыслями мимо ворот церкви проносится вереница военных автомобилей с российскими знаменами.
- Разве и в Гадруте присутствуют миротворцы? – спрашиваю коменданта.
- Нет. Миротворцы с армянскими военными спустились с гор. Они до сих пор собирают трупы.
Беспощадная, безбожная война! Мне не терпится подняться и в ближайшее село Туг, чтобы войти в разрушенный армянами монастырь Гтчаванк – наследие средневековой Кавказской Албании. Долгие годы армянские мистификаторы преследуют дьявольскую цель, уничтожая в Карабахе следы раннехристианской албанской цивилизации. Но очень трудно проехать по снежным горным дорогам. Увы, не удалось взглянуть и на один из самых древних платанов в мире, которому две тысячи лет. Платан находится возле горного села Схторашен, и в его дупле помещается более ста человек!
Непростительная ошибка - я не дошел до Гтчаванка... Не дошел
Вот как природа может всех нас объять, но почему-то мы, люди, не можем поделить дарованную Богом эту изумительную и восхитительную благодать. Ибо такова наша природа – со дня сотворения… У выхода из церкви, в одном из пустующих, бесхозных садов стоит раскидистое и ветвистое дерево восточной хурмы. Наслаждаюсь величественным видом, соцветиями и плодами райского плода. И под деревом натыкаюсь на какой-то странный идеологический ура-патриотический плакат, состряпанный в совковом духе. Плакат строго предупреждает армянских солдат и их родных не общаться по телефонной связи. Изображенный дьявол с трехцветным флагом может распознать местонахождение армянского солдата.
За что вы нас так ненавидите? И сколько будет продолжаться эта неприязнь?
Похоже, сию печатную продукцию растиражировали по Карабаху в кульминационный момент наступления азербайджанских беспилотников… Слишком много вражды и крови между нашими народами. Какая-то многовековая непреодолимая глубочайшая пропасть разделяет нас.
- Куда теперь держите путь? – напоследок спрашивает комендант, протягивая мне на прощанье горстку чудесных гадрутских грецких орехов.
- Вдаль! – вырвалось из моих уст.
В окрестностях Гадрута наталкиваюсь на российских миротворцев, армянских военнослужащих и сотрудников Красного Креста. Они продолжают поиски тел погибших… Всюду, всюду в Карабахе неисчезающая тень смерти. Я устал от смерти…